Дети Путина, Медведева, Патрушева заставляют задуматься: Будущее России — Империя

Новое дворянство

В далёком уже 2000 году директор ФСБ Николай Патрушев сказал в интервью "Комсомольской правде":

Не хочу говорить высокие слова, но наши лучшие сотрудники, честь и гордость ФСБ, работают не ради денег. Когда мне приходится вручать нашим ребятам правительственные награды, я внимательно вглядываюсь в их лица. Высоколобые интеллектуалы-аналитики, широкоплечие обветренные бойцы спецназа, молчаливые взрывотехники, строгие следователи, сдержанные опера-контрразведчики... Внешне они разные, но есть одно важное качество, объединяющее их. Это служилые люди, если хотите, современные "неодворяне". На обелиске офицеру ФСБ, Герою России, погибшему на Кавказе, есть строки, как мне кажется, точно передающие моральный стержень наших людей: "Службу — Отечеству, дружбу — товарищам, сердце — любимым, честь — никому".

Эта фраза сразу стала мишенью для ненависти либералов, вдоволь издевавшихся над словами Патрушева. Но сегодня, словно им назло, она стала описанием реального процесса рождения новой управленческой элиты. В России выросло поколение людей государственной службы, карьера которых продолжается по линии семьи. Они воспитаны внутри системы и наследуют от родителей культуру управления и сознание ответственности перед страной.

Вообще этот принцип формирования государственной элиты из наиболее верных и преданных государству и Государю людей был неизменен со времён самой первой Империи — Царства Саргона Аккадского. И только ростовщическо-олигархическая ханаанская система во все времена пыталась изменить этот принцип, результатом чего всегда становилось крушение государств-цивилизаций. Вот как об этом пишет в своей книге "Империя" учредитель и глава Царьграда Константин Малофеев:

…Дружина Саргона стала настоящей армией. Её воинам были выданы наделы в окрестностях имперской столицы. Так было сформировано новое служилое сословие, которое в будущем будет названо дворянством. Оно было собрано не из самых родовитых и богатых, а из самых способных и верных царю воинов. Этот принцип формирования элиты станет на века вперед тем критерием, который будет отличать цветущую Империю от агонизирующей, которая вырождается в олигархию…

Но вернёмся в наши времена и к нашему "неодворянству"

Дмитрий Патрушев — сын бывшего директора ФСБ, возглавил министерство сельского хозяйства, а затем стал заместителем председателя правительства. Окончил МГИМО, работал в банковском секторе, руководил Россельхозбанком, прошёл все ступени служебного роста. Младший сын Николая Патрушева — Андрей — заместитель генерального директора по развитию шельфовых проектов "Газпромнефти", член правления компании. Работал советником председателя совета директоров "Роснефти", в "Зарубежнефти" и "Вьетсовпетро". Окончил Академию ФСБ и Дипломатическую академию МИД РФ. Их путь показывает, как формируется кадровое ядро государства.

Павел Михайлович Фрадков, сын экс-премьера Михаила Фрадкова, с июня 2024 года замминистра обороны. Окончил Академию ФСБ и Дипломатическую академию МИД. Ранее занимал должности заместителя управляющего делами президента, первого заместителя управляющего делами президента.

Денис Александрович Бортников, сын директора ФСБ Александра Бортникова — заместитель президента — председателя правления ВТБ.

Борис Ковальчук, сын бывшего председателя совета директоров банка "Россия" Юрия Ковальчука, возглавляет Счётную палату России. Ранее руководил департаментом при правительстве и участвовал в разработке национальных проектов.

Сергей Сергеевич Иванов, сын Сергея Иванова, бывший генеральный директор АЛРОСА, занимал посты в Газпромбанке, "Согазе". Окончил МГИМО, работал в "Газпроме" и Государственной инвестиционной компании.

Игорь Чайка, сын бывшего генерального прокурора Юрия Чайки, ведёт хозяйственные проекты, связанные с инфраструктурой и логистикой. Он работает с государственными структурами и несёт персональную ответственность за исполнение контрактов.

Владимир Сергеевич Кириенко — сын первого заместителя руководителя администрации президента Сергея Кириенко. Окончил Высшую школу экономики и Московскую школу управления "Сколково". С 2021 года генеральный директор технологической корпорации VK (бывшая Mail.ru Group). Ранее занимал посты в "Ростелекоме" (старший вице-президент, первый вице-президент), возглавлял советы директоров телекомпании "Волга", "Саровбизнесбанка" и "Нижегородпромстройбанка".

Илья Медведев, сын бывшего президента Дмитрия Медведева, получил образование в МГИМО. Сейчас он руководитель партийных программ "Единой России".

Мария Воронцова и Катерина Тихонова, дочери президента России, работают в сфере науки и технологий. Первая занимается медицинскими и биотехнологическими исследованиями, вторая руководит проектами по развитию прикладных направлений и академических центров. Их деятельность связана с образованием, здравоохранением и инженерными разработками. Это пример того, как принципы государственной службы проявляются не только в администрации, но и в науке, где решаются задачи национального масштаба.

Так формируется слой людей, для которых государственная власть — рабочая среда жизни. Хотя 25 лет назад Патрушев, говоря о "неодворянах", скорее имел в виду офицеров ФСБ, сегодня этот термин можно с полным правом применить ко всем людям государства, для которых власть, семья и работа сливаются в одно целое.                                   

Застой или стабильное развитие?

Исторически сложившаяся в России система преемственности власти всегда была мишенью для критики либералов и западников. Несменяемость ухудшает движение кадров и ограничивает приток новых людей, утверждали они. Долгая работа одних и тех же фамилий в политике якобы создаёт замкнутый круг, отсутствие ротации снижает инициативу, ослабевает конкуренция, стремление к новому. Система становится осторожной, теряет гибкость, управленцы ориентируются на стабильность, а не на поиск новых решений.

Отвечать на  эти упрёки нет смысла, но можно заметить, что традиционная структура власти имеет свои очевидные преимущества. Неизменность кадров устраняет борьбу за посты и влияние. Там, где политика покоится на семейных отношениях, нет места для интриг, утечек, временных союзов и предательства. Избавленные от необходимости быть "подковёрными бульдогами", руководители могут планировать развитие страны на годы вперёд, не опасаясь, что ушлые временщики захватят власть и начнут всё переделывать.

"Новые дворяне" относятся к стране как к своему наследию, которое нужно сохранить и приумножить. Они бережно ведут хозяйство, следят за порядком и действуют с расчётом на долгое будущее. Так устойчивость начинает работать как инструмент сохранения страны.

Недаром такой строй считали наилучшим многие философы. Аристотель включал монархию в число лучших форм правления наряду с политией и аристократией. Гегель писал: "Личность государства действительна лишь как некое лицо — монарх". Для него монархия была воплощением национального единства и рациональным принципом организации власти.

"Самодержавие есть высшая степень покорности Божией правде", писал В.А. Жуковский.

"Государство без полномощного монарха — то же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все музыканты, но если нет среди них одного такого, который бы движеньем палочки всему подавал знак, никуда не пойдёт концерт", утверждал А. С. Пушкин

"Только те русские могут не быть монархистами, которые не умеют думать самостоятельно, плохо знают историю своей родины и принимают на веру политические доктрины Запада", писал Н.И. Черняев.

Империя — суровая, жестокая… твоя

В 1987 году на излёте холодной войны, когда образы глобальной конфронтации и "империи зла" господствовали в массовом сознании стран Запада, британские писатели Рик Пристли и Энди Чамберс задумали мрачную научно‑фантастическую антиутопию Warhammer 40 000. В результате появилась франшиза, действие которое происходит в Империуме Человечества — гигантской, бюрократизированной, вечно воюющей сверхдержаве. Визуально и идеологически этот образ во многом перекликался с тогдашним СССР: централизованная власть, культ непогрешимого Императора, многомиллионные армии, бесконечные фронты, тотальная мобилизация ресурсов, ритуализированная бюрократия и ощущение осаждённой крепости. Узнаваемые архетипы Империи — жёсткая иерархия, дисциплина, сакрализация лидера, готовность к жертве ради выживания — легли в основу эстетики и механики мира.

Игра задумывалась как мрачный китч и стёб над СССР. Но получилось наоборот — образ покорил сотни тысяч фанатов по всему миру. Warhammer 40 000 художественно концентрирует и гиперболизирует "имперский код": только в рамках подобной системы возможны масштабный мобилизационный порыв, строгая субординация и культ порядка, которые завораживают аудиторию. Мрачная, готизирующая стилистика (двуглавый орёл, бронзовые реликварии, бесконечные коридоры Администратума) усиливает ощущение вечности и незыблемости строя.

При этом вселенная не идеализирует Империю, а показывает её как машину выживания, где-то жестокую, где-то даже неэффективную… но единственную, способную удержать человечество перед лицом Хаоса. Именно эта амбивалентность — притягательность порядка и отталкивание от его цены — делает образ Империума столь устойчивым в культуре: он даёт опыт переживания "имперской формы" в её крайнем, предельном выражении.

Не говорит ли популярность игры о том, что Запад испытывает к России такие же амбивалентные чувства — с одной стороны, боится и ненавидит, с другой… является её фанатом?

Империи не нужно оправдываться

Во время интервью телеканалу NBC глава МИД России Сергей Лавров объяснил, что Россия живёт в рамках своего исторического опыта и не нуждается в чужих подсказках, не стремясь "ни к возрождению империи, ни к геополитической или какой-то иной экспансии":

Всё, что мы хотим, — это строить свою жизнь самим, без чужих подсказок, без непрошеных советов, без попыток натравливать на нас дружественные, родственные нам народы, с которыми нас связывает многие столетия совместной истории, культуры, совместные традиции, семейные узы. При этом и мы сами не навязываем свои взгляды, рецепты никому, но, как я уже сказал, не приемлем логики чьей-то исключительности по принципу: "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено Быку".

Журналист кремлёвского пула Дмитрий Смирнов заметил, что оправдания перед "иностранными коллегами" морально устарели, и предложил назвать вещи своими именами. Россия имеет право считать себя наследницей Империи и не обязана извиняться за это:

А чего мы всё время оправдываемся, что, мол, вы не так поняли, мы не хотим восстанавливать СССР? А может, мы хотим — и что с того? Наше полное право хотеть восстановить хоть СССР, хоть Российскую Империю. Как говорится, мы эти страны не в карты выиграли, за них миллионы русских легли.

И пусть считается, что такие разговоры негативно действуют на взаимоотношения с партнёрами из постсоветских республик, отметил журналист. Западная риторика об "агрессивных русских" ничего не стоит. Сами себе они позволяют намного больше:

МИД Молдавии официально называется Министерством иностранных дел и европейской интеграции Республики Молдова. То есть сразу обозначены и род занятий, и цель существования. Надо тоже как-то асимметрично ответить в лучших традициях: Министерство иностранных дел и возрождения Российской Империи в границах 1913 года.

И хватит уже оправдываться не пойми перед кем.

Империя — не образ из прошлого, а естественная форма России как большого государства, населённого множеством народов с разными культурами. В ней власть понимается как долг, территория — как дом, а история — продолжение великого труда предков. Россия не навязывает этот путь другим странам, но признаёт его своим. Такое признание снимает с нас необходимость объясняться и искать оправдания перед сторонними наблюдателями.

Быть собой означает принять собственную природу без деклараций и без отрицаний. Империя для России — привычный порядок, в котором власть держится на ответственности, а общество — на доверии.

Что с того?

Россия возрождается как устойчивая система долгой власти. В ней выстраиваются институты, рассчитанные не на срок, а на поколения. Управление становится потомственной профессией. Люди власти растут внутри одной культуры решений, главными в которой считаются долг и порядок.

Преемственность создаёт чувство ответственности. Когда должности передаются по линии службы и воспитания, государство получает управленцев, способных лично отвечать за результат. От этого зависит стабильность бюджета, выполнение программ, сохранение производственных и военных структур.

При этом, как подчёркивает в своей книге "Империя" учредитель и глава Царьграда Константин Малофеев, идеалом государственной системы является меритократия, которая нисколько не противоречит преемственности власти, но постоянно выдвигает на иерархические вершины лучших. Это позволяет государственной системе не закоснеть, а самой элите — не превратиться в олигархию:

...Когда на службу Отечеству отбираются самые идейные и способные, государство развивается фантастическими темпами. В этом случае Империя становится эталоном государственного устройства, народного благополучия и общественной нравственности. Элита такого государства состоит из лучших людей и потому называется аристократией (от греч. ἄριστος — "лучший" и κράτος — "власть"). Система, при которой доступ к власти получают самые достойные и обладающие наибольшими заслугами, именуется меритократией (от лат. meritum — "заслуга" и греч. κράτος — "власть")...

Имперская форма проявляется в умении твёрдо держать курс в течение веков. Власть в ней работает как отлаженный механизм, а не сцена. Ведь народу важны не лозунги и обещания, а надёжность, которая даёт возможность жить, строить, учить и растить детей. И потому завершить хотелось бы ещё одной цитатой из книги "Империя", описывающей наше имперское прошлое, но главное — наше будущее — не через призму либеральных мифов:

Империя — это цивилизация чести и долга, служения Богу и Отечеству, святых и героев, философов и учёных, рыцарей и аристократов, архитекторов и инженеров, писателей и поэтов, казаков и крестьян, монахов и отшельников. Эта цивилизация, в которой юношество черпает примеры для подражания из житий святых, а не из списка Forbes, где учёные посвящают свои открытия славе Отечества, а не венчурному капиталу, где слово чести твёрже, чем контракт, заключённый по английскому праву, а жители называются "народом христианским", а не "обществом потребления"… 

Россия может быть только Империей.