Екатерина Шульман о рейтингах Путина и о том, почему они такие разные

Царьград: Огромное количество наших читателей и зрителей заинтересовала ситуация вокруг публикаций рейтингов Владимира Путина. Когда сначала были публикации о том, что якобы его электоральный рейтинг находится в районе 30%, а потом появились цифры в районе 60. Как человеку, не профессионально занимающемуся социологией, объяснить, в чём разница и где подвох, если он есть?

Екатерина Шульман: Давайте попробуем. Это действительно не очень простая материя. Поэтому человеку, не разбирающемуся в социологии, если уж он заинтересовался этим вопросом, придётся начать немножко в ней разбираться.

Давайте сначала поясним, что это в принципе такое – результаты опросов, которые публикуют крупные социологические организации. У нас в стране их три больших – это ВЦИОМ, ФОМ и «Левада-центр». Чем они занимаются? Основное, хотя далеко не единственное их занятие – это проведение репрезентативных опросов. Репрезентативный опрос – это опрос по случайной выборке, то есть люди не приходят, чтобы поучаствовать в опросе, в отличие, например, от онлайн-опросов, на страницы с которыми нужно зайти, чтобы ответить. Участников репрезентативных опросов службы находят сами. Вот эта случайная выборка должна более-менее соответствовать по своему демографическому и возрастному составу демографической картине по стране в целом. То есть, в идеале, как в капле воды отражать общество.

Обычно репрезентативная выборка бывает 1300 или 1600 человек. Опрос не становится более репрезентативным, если в нём приняло участие больше народу. В выборке должно быть примерно то соотношение мужчин и женщин, молодых и пожилых, сельских жителей и городских, как и в России в целом. Это и называется репрезентативная выборка. Это первое.

Второе. Любой вопрос, в том числе касающийся отношения к политическим деятелям, можно задать в открытой или закрытой форме. В закрытой форме – это когда вам предлагается выбрать из некоего списка партий или лидеров или из перечня уже готовых ответов. Если же вопрос задаётся в открытой форме, то вам не предлагается никаких вариантов, вы должны сами что-то предложить или сформулировать. Это базовые вещи, которые надо знать про опрос.

Теперь что касается того, что называется президентским рейтингом. У президентских рейтингов имеются как минимум три разновидности. Первая – это электоральный, или избирательный рейтинг, когда людей спрашивают, проголосовали ли бы вы за этого кандидата, если бы выборы прошли в ближайшее воскресенье. Вторая – рейтинг доверия. Доверяете ли вы такому-то? Или: кому из политиков вы доверяете? Кому бы вы доверили, как спрашивает ВЦИОМ, выполнение важных государственных задач? Третья разновидность – это рейтинг одобрения. Одобряете ли вы деятельность такого-то на его посту? Президента, губернатора, мэра, депутата – кого угодно.

Как вы понимаете, из этих трёх видов рейтингов первые два могут формироваться путём вопросов как открытых, так и закрытых. Последний рейтинг – одобрения – может быть только в закрытой форме. Что делал ВЦИОМ до сей поры? Он, как и другие социологические службы, задавал вопрос о доверии – кому из политиков вы доверяете? В открытой форме. Дальше люди вспоминали, кому они доверяют. Вот это и есть так называемый 30-процентный президентский рейтинг.

Потому что с течением времени люди всё реже и реже стали называть действующего президента среди тех, кому они доверяют. При этом они никого не стали называть чаще. Доверие снижается ко всем. Как к акторам, так и к институтам, как к личностям, так и к учреждениям. Ни у кого этот показатель не растёт. Немножко он растёт, если мы говорим о социальных институтах, у НКО и Церкви, но тоже не сильно. Армия традиционно пользуется более-менее высоким доверием, спецслужбы в большей степени, чем полиция. Но значительного измеряемого роста ни у кого мы не наблюдаем. И ко всем публичным личностям снижается доверие, в том числе и к президенту.

После скандала из-за установленного таким образом низкого рейтинга Путина ВЦИОМ начал задавать тот же самый вопрос в закрытой форме: доверяете ли вы действующему президенту? Так этот рейтинг доверия смешался до неразличимости с рейтингом одобрения деятельности. И он действительно находится где-то в районе 60-70%, в зависимости от недели и методики – где-то там он и плавает.

Электоральный рейтинг отвечает на вопрос, хотели бы вы продолжения текущей ситуации. То есть он, на самом деле, измеряет, сколько у нас сторонников стабильности, а сколько сторонников изменений. Социологические службы спрашивают, проголосовали ли бы вы за действующего президента в следующее воскресенье, при том, что никаких выборов в следующее воскресенье не происходит. То есть от респондента требуется некая мысленная санкция на продолжение текущей ситуации. Рейтинг доверия – это рейтинг эмоционального отношения. Вот кому я верю, кого я вспомню как надёжного человека. Но люди всё больше и больше не могут никого вспомнить, кто бы у них отзывался на этот эмоциональный запрос. Ну и рейтинг одобрения деятельности – это рейтинг признания реальности. Вот есть президент такой-то, ты согласен с этим?

Новая форма, в которой ВЦИОМ задаёт свой вопрос, просто смешивает рейтинг одобрения деятельности, который до того у нас был, с рейтингом доверия. Вот и всё.

Ц.: Бывает ли так, что социологи, социологические службы формулируют вопросы таким образом специально, чтобы повлиять на повестку?

Е.Ш.: Социология как наука гораздо шире, чем измерение общественного мнения. Социология занимается социальными процессами, социальными группами и социальным поведением и нормами, их изменниями. Опросная индустрия – это только её небольшая, хотя самая видимая часть. Поэтому в быту, когда мы говорим «социолог», мы подразумеваем человека, который что-то там опрашивает и замеряет. На самом деле он многим другим занимается. Но и социологическими измерениями – тоже.

Влияет ли формулировка вопроса на ответ? Да ещё как. Бывают ли социологи недобросовестными в этом отношении, подгоняя заранее ответы под заданные параметры? Конечно. Это очень легко сделать, на самом деле. То, что сделал ВЦИОМ со своим опросом, мы с вами только что описали. Был у них ещё знаменитый предновогодний опрос в Крыму, когда людей по телефону спрашивали, готовы ли они перетерпеть отключения электричества (или что?).

На противоположном конце политического спектра – недавний опрос Левада-центра об отношении к Сталину. Там они поменяли формулировку, которую употребляли в предыдущие годы, на очень двусмысленную, в которой говорилось: считаете ли вы, что достижение выдающихся результатов в сжатые сроки оправдывает жертвы? Что тоже, конечно же, – подведение под ответ, поскольку вопрос сформулирован таким образом, что он для респондента кажется вопросом о победе в войне, о цене Победы. Поэтому в результате они получили свою цифру. И дальше стали рассказывать о том, что это рейтинг одобрения Сталина. Что, судя по всему, не совсем так.

На социологе лежит большая ответственность. Потому что, вообще говоря, средний респондент не имеет никакого мнения о тех вопросах, которые его напрямую не касаются. У него это мнение начинает формироваться в тот момент, когда ему вопросы задают. Поэтому формулировка вопроса значительно влияет на ответ.

Ц.: Как часто журналисты некорректно интерпретируют результаты социологических опросов, исходя из какой-то редакционной политики или взглядов конкретного журналиста?

Е. Ш.: Интерпретация социологических данных – это отдельная наука. Для этого нужно иметь довольно большой набор профессиональных знаний и владеть специфическим инструментарием. Медиа владеют ими редко. Им вообще больше одной цифры за раз трудно воспринять.

Те люди, которые на самом деле пользуются данными социологов, никогда ни на какую одну цифру не смотрят. Им вообще не интересен уровень, им интересен тренд – понижающий, повышающий или стабильный. То есть не важно, какая цифра сегодня. Важно, какова она в сравнении со вчерашним и позавчерашним днём. Поэтому самое ценное в опросной социологии – это ряды данных. Чем больше лет проводятся опросы, тем ценнее эти данные.

Поэтому, собственно, мы все рассчитываем, что ВЦИОМ, поменяв форму опроса с открытой на закрытую, не уничтожит предыдущие ряды данных, которые у них хранятся с 2006 года. Этот вопрос о доверии в открытой форме задавался с 2006 года. Поэтому эти данные чрезвычайно ценны. Они могут начать задавать вопрос в другой форме, это тоже будут ценные ряды данных, когда они сложатся. Но главное, чтобы не уничтожались предыдущие – не жглись архивы.

СМИ обычно смотрят только на последнюю цифру и интерпретируют её так, как им Бог на душу положит. В извинение им я должна сказать, что, судя по тому, как относятся к рейтингам представители власти, там тоже недалеко ушли от такой интерпретации. Высокий рейтинг – хорошо, низкий рейтинг – плохо. То, каким путём он достигнут, – не важно. Зачем нужен электоральный рейтинг в условиях отсутствия выборов – не очень понятно, но вот хотим иметь красивую цифру. Ну хорошо, вот они и будут иметь красивую цифру.