Мигрантов из Средней Азии решили "заместить" индийцами. Победа над диаспорами? Погодите. Не всё так просто

Глава Комитета по благоустройству Санкт-Петербурга Сергей Петриченко сообщил, что дворниками в городе стали работать граждане Индии. Речь идёт о 17 работниках, трудоустроенных пока в режиме эксперимента. Их зарплата составляет около 100 тысяч рублей в месяц, а работодатель обеспечивает своих сотрудников жильём и одеждой. Само количество близко к статистической погрешности, однако важен прецедент, поскольку он отражает процессы, которые в ближайшее время будут только нарастать.

Оргнабор или миграционный хаос: другого варианта нет

В целом привлечение иностранной рабочей силы для решения точечных задач выглядит рациональным инструментом, если рассматривать его сугубо с экономической точки зрения. Но ключевое слово здесь – "точечных". Коммунальное хозяйство, благоустройство, отдельные сегменты строительства и логистики требуют физического присутствия людей здесь и сейчас. Отсутствие работников в этих сферах приводит к прямому росту себестоимости, что в конечном счёте сказывается на конечной цене для потребителя. Поэтому сам по себе факт привлечения иностранцев нельзя автоматически трактовать как однозначно негативный.

Но принципиально важным является механизм такого привлечения. Единственной правильной моделью в текущих условиях остаётся организованный набор с жёсткой контрактной привязкой работника к работодателю и срокам пребывания. По своей логике это близко к системе "кафала", применяемой в странах Персидского залива. Её суть заключается в том, что иностранный работник приезжает под конкретный контракт, не имеет возможности произвольно менять сферу занятости и по окончании договора обязан покинуть страну.

Разумеется, никаких детей, жён, родителей и прочих родственников привозить он не имеет права. Так же как не имеет права претендовать на получение ВНЖ, не говоря уже о гражданстве.

Работодатель, в свою очередь, несёт ответственность за проживание, медицинское обеспечение и соблюдение условий труда. Такая схема минимизирует хаотичную миграцию, снижает нагрузку на социальную сферу и позволяет государству полностью контролировать процесс. Принципиально важно, что при организованном наборе миграция носит именно трудовой, а не замещающий характер.

Если рассматривать индийских работников именно в этой логике, без последующего оседания и формирования миграционных анклавов, то вопрос приобретает сугубо экономический характер. Более того, если граждане Индии по линии оргнабора становятся заменой выходцам из стран Средней Азии, это уже можно рассматривать как плюс.

Индийская миграция, как правило, менее склонна к самоорганизации по диаспоральному принципу на территории принимающей страны и в большей степени ориентирована на контрактную модель занятости. С точки зрения управляемости и предсказуемости это важный параметр.

При этом следует отметить, что Россия в целом могла бы закрывать значительную часть потребностей в низко- и среднеквалифицированном труде за счёт привлечения, например, граждан из КНДР. Такой опыт уже существовал ранее и показал высокую эффективность.

Корейские работники отличаются дисциплиной, ориентацией на результат и отсутствием мотивации к нелегальному закреплению в стране пребывания. Их участие в трудовых процессах изначально носит строго временный и контрактный характер, что полностью соответствует логике оргнабора. С точки зрения социальной стабильности и контроля это самый рациональный вариант.

Миграция вместо автоматизации: стратегия, ведущая в тупик

Однако даже при оптимальной организации внешнего привлечения рабочей силы необходимо чётко понимать пределы этого инструмента. Импорт труда не может и не должен становиться стратегической опорой экономического развития. Его использование допустимо лишь как временная мера, позволяющая сгладить дисбалансы.

Основная проблема российской экономики заключается не в абсолютной нехватке людей, а в низкой производительности труда. Россия значительно отстаёт от развитых стран по этому показателю. В ряде отраслей разрыв в два-три раза, а в коммунальном хозяйстве и сервисных сегментах он ещё выше.

Низкая производительность означает, что для выполнения одного и того же объёма работ требуется большее количество людей. Это формирует замкнутый круг: дефицит кадров компенсируется их импортом, а наличие доступной рабочей силы снижает стимулы к технологическому обновлению. В результате экономика консервируется в экстенсивной модели, где рост достигается за счёт количества, а не эффективности.

Выход из этой ситуации лежит в плоскости ускоренного роста производительности труда. Автоматизация, механизация, внедрение роботизированных решений и цифровых систем управления должны рассматриваться не как долгосрочная перспектива, а как практическая необходимость. Один "механизированный" рабочий с современным оборудованием способен заменить нескольких человек ручного труда.

Согласно расчётам экономиста Дмитрия Белоусова, брата министра обороны Андрея Белоусова, если Россия выйдет хотя бы на итальянский уровень производительности труда, потенциал сокращения низкоквалифицированных рабочих мест составит до 20 млн единиц.

В этом случае правительству придётся думать не о том, как привлечь иностранную рабочую силу, а как не допустить появления массовой безработицы среди коренного населения.

Что с того?

Начало массового завоза индийских работников – это не решение проблемы, а симптом. Симптом технологического отставания.

Организованный набор может быть допустимым промежуточным инструментом, поскольку он замещает неуправляемые миграционные потоки. Но конечной целью должна оставаться экономика, в которой рост обеспечивается не за счёт увеличения числа работников, а за счёт кратного повышения эффективности каждого рабочего места.

В этом случае все разговоры о дефиците рабочей силы и необходимости завоза мигрантов станут бессмысленной архаикой.