Пришло время генерала Суровикина: Россия теряет Африку?
The Wall Street Journal в своей статье под заголовком "Амбициозные планы России в Африке рушатся" показывает образ Москвы как ненадёжного партнёра. Авторы пытаются убедить читателя: Россия теряет влияние на континенте.
WSJ утверждает, что Африканский корпус, пришедший на смену ЧВК "Вагнер" после гибели Евгения Пригожина в 2023 году, не повторил былого успеха. Мол, в Мали бойцы корпуса ушли с подорванной репутацией, не сумев остановить боевиков и не добравшись до золотых месторождений. Отчёт Sentry, финансируемый Западом, обвиняет их в якобы хаосе и жестоких рейдах, которые помогли джихадистам вербовать людей.
А как на самом деле?
Корпус, напомним, напрямую подчиняется Минобороны и фокусируется на фундаментальной поддержке, включая обучение местных армий. В Центрально-Африканской Республике наши специалисты переходят на новые контракты, помогая противостоять боевикам и развивать экономику.
Жаль, что Запад игнорирует стыдные факты о том, как их собственные многолетние миссии в Сахеле провалились, оставив хаос и тысячи погибших — почти 11 тысяч за год, по их же данным.
СВО требует ресурсов
В любом случае вряд ли можно полноценно сравнивать времена присутствия ЧВК "Вагнер" в Африке и нынешнее положение дел. До СВО и государственные структуры, и частные компании могли уделять достаточно много времени и внимания положению дел на далёком от России континенте. Сейчас же все усилия, очевидно, сосредоточены на СВО, и Африка, несмотря на свою весьма важную геополитическую роль, пока не может быть в числе приоритетов внешней политики, отметил военный эксперт, аналитик Сергей Простаков:
Разумеется, подходы к решению различных задач у пришедших на смену ЧВК "Вагнер" отличаются от предшественников. Это также следует учитывать при анализе ситуации. Задействованы другие структуры с другими интересами и методами работы, что может менять целые направления работы.
Кроме того, и обстановка в Африке не является статичной. Какие-то угрозы безопасности удалось купировать ЧВК "Вагнер", однако появляются новые, сменяется руководство африканских стран, а старые колониальные игроки в лице Франции и Великобритании уступают место перед китайской экономической экспансией, которая уже не может не беспокоить Вашингтон. Поэтому меняются и условия работы на континенте, становясь всё более сложными, добавил эксперт:
При очевидном запросе на безопасность в условиях региональных конфликтов, демографических проблем и распространении религиозного фундаментализма и экстремизма Россия не может его удовлетворить своими силами, которые сейчас в первую очередь выделяются на СВО. Тем не менее предыдущий опыт говорит о том, что в Африке Москва может проводить успешную внешнеполитическую деятельность, причём гораздо более удачную, чем, например, политика на постсоветском пространстве.
Идёт углубление
Меж тем если говорить о текущем положении дел, то преимущественно идёт не просто расширение, а углубление присутствия России в различных сферах. Например, на прошлой неделе было зафиксировано соглашение о строительстве ядерного проекта в Эфиопии. Это будет первый шаг — создание центра ядерной науки, подобного тому, что уже есть в Замбии и Руанде. В перспективе планируется строительство атомной электростанции. Эти договорённости были достигнуты всего неделю назад, заметил доцент кафедры политической теории МГИМО Иван Лошкарёв.
Царьград: А что насчёт медицинской сферы?
И. Лошкарёв: В медицине наши лаборатории расширили свою деятельность не только в Гвинее, где присутствие было давно, но и в других африканских странах, таких как Республика Конго, Буркина-Фасо и другие. Можно сказать, что практически во всех отраслях идёт активное расширение нашего присутствия.
— А как обстояли дела в военно-политической сфере?
— Ранее за этот аспект отвечали частные военные компании, такие как "Вагнер". Следует подчеркнуть, что "Вагнер" не действовал самостоятельно во всех случаях. Например, в 2021 году крупные силы джихадистов напали на столицу ЦАР. Тогда "Вагнер" и отечественные военные специалисты успешно отбивали их — при этом военные России присутствовали не только в нескольких странах, а в гораздо большем числе.
— Что вы имеете в виду?
— Сейчас Россия задействована в более широком спектре стран, чем "Вагнер". Есть Африканский корпус, в который входят военные специалисты и советники. Их основная задача — восстановление территориальной целостности, организация и подготовка местных вооружённых сил. В отличие от "Вагнера", эти действия осуществляются без привлечения третьих сторон и выполняются строго под руководством нашего оборонного ведомства.
— А есть ли какие-то проблемы или сложности у России на Африканском континенте?
— Да, есть два ключевых момента. Первый — темпы помощи могут быть недостаточными. В России для согласования решений и поиска финансирования требуется время, что не всегда устраивает африканские режимы, особенно те, которые пришли к власти в 2020-2023 годах и стремятся скорее достичь своих целей.
Второй момент — конкуренция. Россия сталкивается не только с западными странами, такими как Франция или Великобритания, но и с другими крупными игроками — Турцией, Китаем, Индией. Эти страны очень активно работают в Африке и уже закрепились в некоторых нишах. Конкуренция особенно ощутима в производственной, экономической и культурной сферах.
— В чём преимущество России?
— В военно-политической сфере. Если смотреть в целом, то тренд — на углубление и расширение нашего присутствия. За последние годы количество новых географических точек стало значительно больше.
— Какие страны для России особенно важны в этом контексте?
— Это, прежде всего, такие страны, как Экваториальная Гвинея, Республика Конго и, возможно, Намибия. В целом можно сказать, что за последние годы политика России в этих странах укрепилась.
— Кого-то Россия потеряла?
— Такие случаи есть. Например, Ангола — хорошая иллюстрация. Но за последние пару десятилетий всего несколько таких стран можно назвать — потому что у России довольно эффективная стратегия и минимальный показатель "упущенных возможностей".
А где Суровикин?
В то же время у многих при разговоре о "наших в Африке" возникает вопрос, а где генерал Сергей Суровикин, который, по мнению многих, курирует Африканское направление. С мая 2025 года впервые стало официально известно о новой должности Суровикина в Алжире — ключевом партнёре России в Северной Африке.
Посольство России опубликовало фото с Дня Победы 9 Мая: генерал в гражданском костюме. Он возглавлял группу русских военных специалистов при посольстве — по сути, "неформальный посол" по военно-техническим вопросам.
В октябре 2024-го его видели на спецзадании в Африке (возможно, в том же Алжире), а в январе 2025-го депутат Госдумы Виктор Соболев подтвердил: Суровикин — военный советник на Африканском направлении. Вероятно, его роль фокусируется на Северной Африке.
Не стоит думать, что это "ссылка". Алжир важен для нас: поставки оружия, совместные учения, противовес НАТО в Средиземноморье. Суровикин там не "отсиживается", а укрепляет связи, обучает местных, продвигает русскую технику.
Что с того?
Несмотря на прогнозы западных СМИ о сворачивании русского влияния, реальная картина говорит об обратном. Да, сегодняшние подходы стали более системными и взвешенными, а текущие глобальные вызовы вносят свои коррективы. Однако именно это позволяет России планомерно наращивать своё присутствие, переходя от точечных операций к глубокому стратегическому партнёрству.
Вместо громких, но краткосрочных успехов Москва выстраивает в Африке прочную архитектуру взаимовыгодного сотрудничества — от атомной энергетики и медицины до военного сотрудничества. И этот поступательный курс, основанный на уважении суверенитета африканских партнёров, приносит куда более устойчивые и долговременные плоды, чем любая конъюнктурная пропаганда.