Русский врач готовит побег из "люксовой колонии-поселения": 20 лет в сытой Бельгии потрачены зря

В России у Елены было всё: диплом врача-стоматолога Третьего медицинского университета в Москве, защищённая кандидатская, высокооплачиваемая работа в западных компаниях. Она знала английский. И надо же было повстречать этого бельгийца...

Культ импорта

В школе Елена Ремарк занималась с репетиторами, ходила на языковые курсы при посольстве Великобритании. В 1980-е, когда она училась, было модно, что ребёнок владеет иностранным языком.

В России всегда было восхваление всего заграничного. И подросток вырастал с определённой программой в голове – ориентацией на Запад. Мы слушали иностранную музыку, восхищались их традициями. А традиций народов своей страны не знали, 

— признаётся Елена.

Господствовал "культ импорта". Елена вспоминает, как для школьного выпускного платье ей сшила высококлассная портниха. А потом на Западе она узнала цену ручному труду и натуральным материалам, а тогда этого в России не понимали.

Однокласснице мама из Германии привезла платье из синтетики, это была штамповка, но платье было импортным, и все им восхищались. Такое вот кривое зеркало.

В Москве Елена снимала квартиру в самом центре, Россию очень любила и любит. Была успешна в своей карьере: по окончании Третьего медицинского института получила диплом стоматолога, защитила кандидатскую, преподавала в родном вузе.

Я и в западных компаниях поработала. И ни в какую эмиграцию не собиралась.

Если ты пьёшь, ты гурман

— Почему же вы уехали?

— В 2004 году в ресторане в центре Москвы я познакомилась с двумя молодыми людьми. Они обсуждали меню. Я по-английски подсказала по блюдам. Один оказался пилотом бельгийской авиакомпании, второй –авиадиспетчером по имени Люк. С ним и начала встречаться. Дважды в месяц он прилетал в Москву.

— Не сразу вышли замуж?

— Наш роман длился два года. Он пошёл на курсы русского языка, открыв рот смотрел наши парады в День Победы. Я читала ему Толстого. Мы ходили в лучшие театры столицы, предприняли романтическое путешествие на фирменном поезде "Урал" в Екатеринбург, город моего детства: чай в подстаканниках, накрахмаленное бельё. Мы читали сказы Бажова, ходили в музей камня.

Он был в восторге. Я столько сил и времени на него потратила — зачем? Была тонкой, звонкой, смешливой. Теперь жизнь не такая весёлая, да и веселья и не хочется. И это не возраст, а состояние души.

— Считается, Европа просвещённая…

— Он никогда не видел такой высокой культуры. А я не знала, например, что в Европе нет театров. То есть здания есть, но нет театральных трупп. Площадки предоставляются для гастролеров. Нам-то, как всегда, рассказывали, что Париж — культурная столица, и так далее.

Почему столько восхищения ими? Когда увидела, сколько они пьют, не поверила. Бутылка в день. У них считается, что если ты пьешь вино, ты гурман.

"Мы думали, русские бедны"

— Замуж я не собиралась, но Люк начал напирать: я не смогу прилетать бесконечно. Предложение сделал сюрпризом, преподнёс кольцо с бриллиантом. Я согласилась. В 2007 году переехала в Бельгию.

— В те годы это у нас считалось чуть ли не подарком небес.

— Я не рвалась в Европу, мне нравился этот человек. Поначалу нравился. В Россию прилетали его родители, ходили по Москве с вытаращенными глазами: Оружейная палата, древний Кремль, старинные особняки. Обедали мы в ресторане "Кафе Пушкинъ", гуляли пешком по Тверской. Я показывала им свой любимый город. И свекровь выдала: "Сколько здесь дорогих машин! Мы думали, что русские бедны". Она не увидела Москвы, она позавидовала обилию дорогих автомобилей.

"Здесь тебе не Россия"

— Стоило переехать в Бельгию, и Люк изменился. Это был не влюблённый человек, а типичный абьюзер. Началось с малого: стал предъявлять претензии, что у меня много одежды и обуви. Я старалась сгладить и логически объяснить: это куплено на мои деньги, я всё это носила. В России четыре сезона, и это нормально.

Я с собой привезла много книг — тоже не понравилось. Потому что они не читают. А я выросла в самой читающей стране мира. И мой научный руководитель в Третьем медицинском говорил: "Прежде чем писать кандидатскую, перечитай классиков. Напитайся языком".

— Но муж ведь восхищался Толстым.

— Думаю, он попал под влияние коллег и приятелей — в Европе всегда существовала ненависть к России. Мы жили в глухой провинции, во фламандской зоне, где говорят только на нидерландском языке. Нидерландский — очень не вокальный, неблагозвучный, оказался трудно изучаемым даже для меня, владеющей английским.

— И чем там живут?

— Культурная жизнь во фламандской деревне — это поход в таверну на просмотр футбольного матча. Бельгийская таверна — грязное помещение с невыветриваемым запахом пота и пролитого спиртного. Я недоумевала: как можно проводить жизнь на дне? Он в ответ: оставь свои русские замашки, здесь тебе не Россия…

Раз я приехала домой, а возле изгороди разбросана вся моя одежда. При этом он был трезв. Я вызвала полицию. Мне велели быть осторожной, иначе он может заставить власти депортировать меня. В Бельгии, к слову, я находилась легально, позже оформила гражданство. Через год после регистрации в московском загсе мы подали на развод.

Потом я улетела в Россию. Думала: жить дома или вернуться? Решила попытать счастья в Европе. Время такое было — очарования Европой.

Два года шёл бракоразводный процесс, причём он пытался получить с меня деньги. Мне помог адвокат из русских эмигрантов. И  ещё не раз выручал, когда меня из ненависти пытался подставить работодатель.

— А что стало с бывшим мужем?

— Знаю, что он жив, но никогда с ним не пересекалась. И не хочу. К счастью, детьми мы с Люком не обзавелись.

"Тело начинает болеть"

— Как дальше складывалась ваша жизнь?

— Российские дипломы здесь не значат ничего. Сначала я работала бебиситтером в семьях с детьми-аутистами. И вот уже много лет я медсестра в системе паллиативного ухода в доме престарелых. Работа тяжёлая. Приходится поднимать и переворачивать пациентов, болят руки.

Десять лет назад я переехала в Брюссель, снимаю квартиру за 860 евро в месяц плюс платежи по счётчикам. "Спасибо" Урсуле фон дер Ляйн и её камарилье: когда они разорвали отношения с Россией, газ, вода, электричество подорожали в пять раз.

— Хотите вернуться?

— Я очень скучаю по России. Но родительская квартира в Подмосковье продана, брат живёт в Сибири. Раздумываю, куда ехать.

Вторая причина, по которой тяну, — страх. Очень много негатива в соцсетях, люди жалуются на жизнь, на трудности. Хотя если ты много работаешь, всегда трудно, в любой стране. Выбирать надо между духовным и материальным. И если душа не успокоенная, тело начинает болеть.

— Что посоветуете тем, кто собирается переехать в Европу?

– Я никому не посоветую эмигрировать. Я бы запретила в своей жизни всё западное… В Бельгии я постоянно боролась за свою жизнь. Ты должен каждый день доказывать обществу, что ты не дурак. Ведь ты не бельгиец, а значит, дефектный.

Бельгийцы, как все западноевропейцы, узколобые. Я поняла: надо закрыть рот на замок и принять ситуацию такой, какая она есть. Я сказала себе: Лена, ты сильная, у тебя есть база — твой мозг, твоя воля, надо признать, что ты совершила ошибку. Я представляла, что живу в люксовой колонии-поселении. Московские друзья думают, что я здесь мёд ложкой ем. А я подглядываю за ними в соцсетях, смотрю, сколько кто из них клиник открыл, как они преуспевают.

— Может, стоить переехать в Италию или во Францию?

— Я думала об этом. И даже ездила на разведку, но поняла, что от перестановки слагаемых сумма не меняется. Европа стёрлась, как ластик. Вот я живу в Брюсселе, снимаю квартиру на одной улице со зданием Европарламента. Здесь красиво, сакуры цветут. Для туриста красиво. Но ты понимаешь, что живешь в изоляции.

Когда жила в деревне, соседке не нравилось, что я по телефону говорю на русском языке. Она написала на меня заявление в полицию о том, что я "говорю на экзотическом языке". Это был 2010 год, когда ещё отношения Европы с Россией были как бы нормальные. Ещё она писала на меня заявление о том, что громко хлопаю дверью, что мои каблуки громко стучат по тротуарной плитке. При этом улыбалась при встрече.

Здесь всё имеет два лица. Если ты отходишь на сантиметр против правил, тебя ждёт судебное разбирательство. Я стала фигурантом уголовного дела: незнакомой пожилой женщине показалось, что я её преследую. Вызывали в отделение полиции на допрос. Спасли записи с камер, здесь они повсюду. Полицейские просмотрели видео: меня никогда не было возле её дома.

Бывшая свекровь спрашивала: "А ты всегда говоришь всё, что думаешь?". Ей было дико, что нас с детства учат не врать. У них искренность считается пороком. Кому-то из наших, впрочем, комфортно. Но большинство уезжают.

— Неужели всё так мрачно?

— Конечно, нет. Бельгия очень красивая страна. Они обожают животных, и мне это симпатично. Мои питомицы — две кошки, привезенные из приюта в России.

Но мы очень разные ментально, русские и европейцы. Отношение Европы к России напоминает склочную соседку по коммуналке. Аккуратная, экономная, педантичная, напрягается, тянет лямку из последних сил. И ненавидит нас только за то, что мы есть.

И в этой ненависти европейские страны не осознают своей ущербности. Злость — их вечный двигатель…