Началось! На прямую линию Путина дозвонились три мальчика – вот это поворот
Граждане звонили из разных городов и посёлков страны. Говорили о насущном – о дорогах и дворах, о работе коммунальных служб, о школах, больницах, поддержке семей. В каждом вопросе звучала тревожная забота о своём доме, своём городе, о стране в целом.
Настоящие патриоты!
Президент внимательно выслушивал обращения, уточнял детали, давал конкретные поручения руководителям регионов и профильных ведомств. Обещал, что все поднятые темы будут взяты на контроль, а решения – доведены до результата. Разговор шёл по-деловому, с уверенностью в том, что любые трудности преодолимы при слаженной работе, и уже близился к концу.
Страна говорила со своим вождём – и была услышана. Хлеба колосились, дыры в трубах заделывались, графики росли, надои повышались, недруги привычно скрежетали зубами.
Внезапно в студии возникла пауза. Ведущий, получив информацию от режиссёрской группы, уточнил:
– Кто, простите?
После короткого замешательства прозвучало:
– Доня из Вашингтона. Команда "Молодец" из Америки.
На экране появился бойкий мальчик с чубом, в ковбойской шляпе, с игрушечным револьвером на поясе. Он держался уверенно и сразу перешёл к делу:
– Я сразу скажу коротко, чтобы всем было понятно, Владимир. Я предлагаю большую сделку. Очень большую. Самую большую. Такой большой сделки ещё никто не видел. Я вообще люблю прямые разговоры. Поэтому и вышел на связь по прямой линии. Я, кстати, тоже собираюсь сделать у себя прямую линию. Я думаю, она будет даже более прямая, чем твоя, Влад. Намного более прямая. Такой прямой линии ещё ни у кого не было, Влад, без обид. Это будет фантастика, просто превосходно, великолепно, потрясающе.
Мальчик фыркнул, сдувая чуб с глаз.
– Да, в обмен на это у меня одна просьба. Даже две. Во-первых, я хотел бы попросить тебя помочь мне с Нобелевской премией мира. Объясни им, что я за мир, поэтому дать мне Нобелевку было бы очень хорошо. Я, в принципе, и вправду за мир. Особенно если всё в этом мире будет моё. Поэтому поговори, пожалуйста, с Мадуро. У него много нефти. Очень много. Это несправедливо, Влад. Было бы справедливее, если бы он отдал её мне. И золото, и редкозёмы, всё, что у него есть. Иначе, Влад, поверь, ему придётся ответить за отсутствие демократии. Будет огромная война, ужасная, такой войны ещё никто не видел! Это будет самая потрясающая война на свете, Влад, правда! Просто HUGE* стайл! Но мы же её не хотим? Вот так и передай ему. Я умею договариваться. Я лучший переговорщик в мире. Я вообще лучший! Спасибо.
В зале послышались сдержанные смешки. Президент улыбнулся и заверил Доню, что его предложение будет внимательно рассмотрено в установленном порядке.
Ведущий, поблагодарив участника за высказанные предложения, сообщил о следующем обращении. На связь вышел мальчик Моня из Парижа. Уже по первым секундам стало понятно, что разговор будет другим. Моня говорил долго, старательно подбирая слова, часто делая паузы, словно уточняя их значение по ходу речи (переживал – на его плечах лежали сильные руки мамы Брижит, больше, впрочем, похожей на папу). Его обращение было наполнено общими формулировками, намёками и сложными оборотами, за которыми трудно было уловить конкретную мысль. Однако он искренне старался произвести серьёзное впечатление, как это принято в культурной столице Европы.
– Здравствуйте… месье президент… то есть Владимир Владимирович. Это Моня. Я из Парижа. Я, если позволите, скажу… не вопрос даже, а скорее соображение. Потому что сейчас такое время, когда, понимаете ли, нельзя говорить прямо, но и молчать тоже уже как-то… вызывающе. Я долго думал, формулировал, советовался и в итоге понял, что главное – это подать сигнал. И в принципе, если потребуется, мы можем выразить обеспокоенность. Или даже решимость. В пределах разумного. Я не угрожаю, ни в коем случае, но, скажем так, некоторые должны задуматься. Кто именно – они сами поймут.
Моня вдруг порозовел от смущения.
– И вот ещё. У меня есть просьба, чисто практическая. Мне нужны боксёрские перчатки. И груша. Но обязательно такая, безопасная. Очень важно, чтобы она не представляла опасности. В прошлый раз вышло недоразумение: я ударил, а она… как бы… вернулась. Сначала наклонилась, потом качнулась обратно и, в общем, сбила меня с ног. Это, согласитесь, не способствует диалогу и взаимопониманию.
– Ну что же ты, Моня, – улыбнулся Владимир Владимирович. – Может, не надо бить грушу? Будь с ней по-доброму, и всё будет хорошо. Обними её, скажи что-то хорошее. И конфликт будет разрешён.
– Действительно… – пробормотал Моня, и его лицо прояснилось. – Вы правы!
Ведущий сообщил о следующем звонке. На связь выходил мальчик Вова из Киева.
На экране появился маленький, заметно уставший ребёнок в потёртой зелёной кофточке. Он сидел неподвижно, глядя прямо в камеру, и в этом взгляде была скорбь всего мира. А голос был таким хриплым, словно он выкурил и все сигареты мира.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович. Меня зовут Вова. Я из Киева. Я не знаю, как правильно начать, но у нас уже который день нет света. Совсем нет. Вечером темно, днём тоже как-то не по себе. Поэтому я хотел бы попросить: если можно, помогите провести электричество.
Вова опустил глаза на бумажку, где заранее написал текст своего обращения, чтобы не забыть его от страха.
– И так не только у нас. Мне говорили, что света нет в Днепре, в Запорожье, в Житомире, в Чернигове, в Одессе, во Львове, в Кривом Роге. И в других городах тоже. Я всех не запомнил, но список длинный. Люди там тоже сидят в темноте и ждут. Я не знаю, как это делается и кто этим занимается, но, может быть, если вы скажете, электричество появится. Нам правда очень нужен свет.
Зрители были растроганы. Ведущий утирал скупую мужскую слезу.
– Что ж, – кивнул Владимир Владимирович. – Конечно, мы это можем. Только ты, Вова, главное – хорошо себя веди. И мы не только свет вам проведём, но и газ.
Мальчик Вова слабо улыбнулся – на его лице появилась надежда.
– И у меня есть ещё одна просьба, – сказал он и на секунду замолчал, став серьёзным, будто решил для себя что-то очень важное. – Я слышал, что в Крыму сейчас очень красиво. Говорят, там светло, тепло и по вечерам огни. Мне рассказывали. Но я туда попасть не могу. Поэтому я подумал… может быть, вы могли бы меня пригласить. Например, на концерт. Я слышал, у вас там бывает КВН. Я могу даже выступить. Я умею шутить. У меня есть смешные шутки. Например, про пианино.
– Нет, Вова, про пианино точно не надо, – покачал головой президент. – Придумай что-нибудь другое.
– Хорошо, спасибо, – смущённо улыбнулся Вова.
В зале грянули аплодисменты.
Прямая линия подходила к завершению. Президент подводил итоги, давал последние поручения, обращал внимание ответственных лиц на необходимость оперативной и точной работы. В эфире снова звучали вопросы о хозяйственных делах, сроках, контроле исполнения. Передача заканчивалась в рабочем, собранном ритме, с уверенностью в том, что обозначенные проблемы не останутся без внимания.
А где-то далеко, каждый в своём городе, сидели мальчики – Моня, Доня и Вова. И каждый из них по-своему надеялся, что президент Путин исполнит его просьбу.
* огромный – англ.
** Основано на нереальных событиях
Специально для читателей Царьграда ещё больше нереальных историй, основанных на абсолютно реальных событиях. То, что можно прочитать между строк.
Русские генералы испытали Европу благодатью: Раскрыта тайна беспилотников-невидимок
А где деньги? Они отрицательно выросли: Самая страшная потёмкинская деревня Минфина
